Со всей дури! - Страница 25

К оглавлению

– Соглашусь. Как нечего делать.

– А сразу чего не согласилась?

– Еще не понимала. Он мне предложил выйти замуж практически сразу, до всего…

– Ну, тетка, с твоей стороны это не был поступок настоящего индейца…

– Согласна.

– А ты пошли ему эсэмэску.

– Какую?

– Просто одно слово: согласна!

– Да ну… А вдруг он передумал?

– Иван Тимофеевич? Да ни в жисть! Нет, ты пошли, пошли. По крайней мере, сразу поймешь, передумал или нет.

– Пашка, да он наверняка давно спит. Какая у нас разница во времени?

– Ничего, проснется. Ради такого дела… Или, на худой конец, утром прочтет.

– Да, а я до утра с ума сойду! Хотя ты прав. Это классный тест!

И я послала генералу сообщение: «Хочу по-настоящему замуж! И это не обсуждается!»

Ответ пришел через две минуты.

«Согласен! Подаем заявление 9 марта. Это не обсуждается!»

– Пашка, ты мой добрый ангел! – возликовала я.

– Я просто стратег, – скромно потупил озорные глаза племянник.

Мама так устала от перелета, что, к счастью, не заметила моего дурацкого сияния. Даже беспокойным мыслям о сестре не удалось погасить его.

– Ох, как же я рада вернуться! Павлушка, как мама?

– Все путем, бабуля!

Мы с ним решили маме пока ничего не говорить.

Дома мы втроем напились чаю с дивными вафлями, которые по-чешски зовутся облатками, – это тонюсенькие круглые штучки размером с хороший блин, хрустящие, с разными начинками. Впервые я их попробовала в Карловых Варах, когда была там проездом. С тех пор мама, которая каждый год ездит в Мариански Лазни лечить спину, привозит мне штабеля этих вафель.

Когда Пашка ушел, я помогла маме разобрать чемодан.

– Ох, хорошо дома! Как ты тут без меня, Ладошка? Не оголодала?

Мама открыла холодильник.

– Ой, а что это? Красная икра? Откуда в таком количестве?

Я совсем забыла, что Ваня заставил меня взять домой эту икру.

– Мне привезли с Сахалина. Попробуй, мама, мы такой никогда не ели! Хочешь, сделаю бутерброд?

– Пожалуй.

Я сделала бутерброд.

– Ладошка, а ты тут часом не влюбилась? – Мама пристально смотрела на меня.

– Влюбилась, мамочка, как ненормальная!

И с чего я вздумала скрывать это от мамы, дура набитая?

– Это он привез икру?

– Он!

– А икра и впрямь божественная! Он что, с Сахалина?

– Нет, мама. Москвич.

– Давай, рассказывай! Он кто?

– Он? Он, мама, генерал-майор авиации. И Герой России.

– Господи помилуй! Ты где взяла его?

– Мама, я замуж за него выхожу! Я люблю его, просто, можно сказать, умираю от любви!

– Матерь Божья! А сколько ж ты с ним знакома?

– В общей сложности два дня и две ночи.

– Так! Опять, значит, со всей дури… А сколько ж ему лет?

– Через месяц будет сорок семь.

– Ладка, – поморщилась мама, – почти пятнадцать лет разницы – это чересчур. Ты ж еще совсем молодая, а он…

– Мамочка, если б ты его видела!

– У тебя есть его фотография?

– Ох, да, конечно!

И я протянула маме айфон.

– Да… Хорош! Красавец мужчина. Хорошее лицо. Не похож на грубого солдафона.

– Что ты, мама! Он такой нежный, такой чуткий… Он когда пришел сюда за мной, мне показалось, что он даже слегка оробел.

– Почему?

– Его, по-моему, смутила твоя квартира. Обилием книг, как я поняла.

– Он женат?

– Нет. Его жена давным-давно бросила с двухлетней дочкой. Дочку вырастила его мама, кстати, хорошая женщина. Добрая, радушная…

– Ох, а как его зовут, твоего героя?

– Ваня. Иван Тимофеевич Столетов.

– «Мама, я летчика люблю», так, что ли?

– Именно!

– Надо мне с ним познакомиться, детка.

– Он сейчас в Якутске. Как вернется, так сразу. Написал, что девятого марта пойдем подавать заявление.

– Ладошка, зачем так спешить?

– Я сперва не хотела и вдруг поняла, что просто жить без него не могу. Совсем не могу!

– Он что же, две ночки с тобой переспал и уже сделал предложение?

– Нет, он мне его сделал, увидев меня второй раз в жизни. Правда, он специально за мной приехал…

И я все рассказала маме. При этом испытывала такое невероятное наслаждение, что сама себе удивлялась.

– Мамочка, ну почему ты на меня с такой жалостью смотришь? Я же счастлива без ума!

– Вот именно что без ума. Ну, пройдет у вас первый угар, о чем вы будете с ним говорить? Об авиации?

– Найдем о чем говорить.

– Я так понимаю, что он ас… Не только в небе, но и в постели?

– Ох, мама…

– Это тоже важно. Но разница в возрасте… Хотя какой смысл говорить об этом, ты же не в себе, моя девочка. Только, знаешь ли, нехорошо выходить замуж, когда и года не прошло. Да и полугода… Тебя осудят.

– Да плевать! Пусть.

– Нет, Ладошка, ты не права. Какие-то правила лучше не нарушать. Впрочем, с тобой говорить бесполезно. Я лучше поговорю с Иваном Тимофеевичем.

– Мамочка, – засмеялась я, – знаешь, какая у него любимая фраза?

– И какая же?

– «Это не обсуждается!»

– И тебе это нравится?

– Ага! Еще как нравится! Это так приятно, когда мужчина умеет принимать решения и брать все на себя.

– Ну да, можно расслабиться и потом сказать – это было твое решение, а я тут ни при чем, да?

– Не знаю. Просто…

– Просто ты влюбилась как мартовская кошка, тем более на дворе март.

– Нет, мама, не влюбилась, наверное, а полюбила.

– Ну, это будет видно, моя девочка. Но, по крайней мере, у тебя совсем другие глаза.

– Я, мама, после смерти Андрея и уж тем более после сороковин жила как будто в броне…

– А генерал твой оказался еще и бронебойным? – хмыкнула мама.